В 2009 году комитет по охране памятников истории и культуры внезапно решил присвоить снесённому зданию статус памятника культурного наследия. Теперь по проекту исторический фасад и высотность должны были остаться, чего девелопер не мог выполнить: Пробирные палаты стоят на торфяном участке, из-за чего за 126 лет ушли под землю практически на метр. Из-за этого инвестор отказался от идеи работы с палатами, и они остались разрушенными.

В 2015 году здание планировали передать под здание консульства Азербайджана, в 2017 — инвесторам из Бахрейна. Через 2 года, в 2019 году фонд Городские проекты предложил устроить на территории участка сквер и общественное пространство: снести забор и очистить образовавшийся в котловане за 10 лет пруд, ну и прихорошить заросли вокруг, а оставшийся фасад оставить в качестве памяти, но от идеи отказались, потому что статус памятника обязывал властей восстановить здание. В 2021 году его почти передали Еврейскому музею и центру толерантности. А в 2024 – под строительство спортивного комплекса. Но, скорее всего, и этот проект не будет завершён.

История с Пробирными палатами не единственная в Петербурге. Очень многие признают — Петербург старой формации умирает. И никто с этим ничего не хочет и не может поделать, но пытаются. Не так давно комитет по охране памятников обратился в полицию, потому что подрядчик БСМ начал сносить исторические бани братьев Недлер в Невском районе, в 2021 году собственник допустил пожар в здании Невской Мануфактуры, а теперь градозащитники сражаются за признание сноса вестибюля Фрунзенской незаконным.

У которых не хватает на всё денег и которым нет дела до реального состояния центра.

Грустно признавать, но это необходимо: исторический центр, состоящий из более 22 тысяч зданий — непосильная ноша для города, которую каждый год нужно поддерживать в надлежащем состоянии, а в идеале ещё и качественно ремонтировать. Подобную ношу могла бы нести на себе столица, но никак не провинция с столичными амбициями. По подсчётам экспертов, на весь ремонт центра города в 2019 году нужно было порядка 500 миллиардов рублей. Но здания каждый год ветшают всё сильнее, а цена каждый год растёт. Сейчас городские власти тратят почти 40 миллиардов рублей на финансирование капитального ремонта — максимум за всё время. Но этого всё равно не хватает.

Очень многие критикуют саму программу капитального ремонта и её операторов — Фонд капитального ремонта СПб. Градозащитники заявляют, что порядок выбора домов для капремонта — непрозрачен, а часть средств “растекается на самом деле по карманам”. При этом плата в фонд капремонта для жильцов домов в центре составляет 13 рублей за квадратный метр квартиры — почти в три раза ниже, чем в Москве: 13 против 35 рублей. Примечательно, что значительная часть квартир в историческом центре просто пустует. Можно пройтись по центральным улицам и увидеть, что большинство квартир либо сдаются, либо продаются, либо просто заброшены. И, конечно, исторических зданий в Петербурге больше, чем в Москве. Из-за этого денег попросту не хватает на полноценную реставрацию.

К тому же, в 2022 году во главе петербургского ВООПИиК произошли скандальные перестановки: большинство градозащитников были уволены и исключены из общества охраны памятников, в том числе Борис Вишневский, пожалуй, самый знаменитый градозащитник города. Похожая ситуация произошла и с ИКОМОС: после обновления совета в него начали входить сотрудники комитета по охране памятников, которые выдают разрешения застройщикам. Многие называют это разгромом градозащитного движения в Петербурге, но, судя по локальной деятельности активистов, оно всё ещё живое.

У которых не хватает навыков для настолько сложных работ.

Большие вопросы есть и к организациям, которые занимаются реставрацией. Хороших специалистов, которые не будут экономить на объекте, мало, а работу нужно выполнить. Отсюда и вырастает стремление быстро выполнить и быстро принять работу, даже с очевидными ошибками. Совет по сохранению культурного наследия, например, заявлял, что реставрационная отрасль в кризисе, потому что государство не создаёт опорных центров в виде НИИ или общих методологических центров для реставраторов. Власти часто рассчитывают на то, что частные фирмы, которые берут деньги за работу, смогут ответить за работу в крайнем случае в суде.

По словам СМИ, в 2020 году губернатору направили прямое предложение открытия подобного НИИ или какого-то единого архитектурного пространства, но сначала идея не нашла отклика, хотя губернатор сам ужасался качеством реставрации. 25-го сентября этого года власти всё-таки открыли на Литейном проспекте Дом реставратора вместе с пространством для исследований, лабораторией и методическим центром.

У которого нет желания сжигать на реставрации миллиарды.

Логично, что если нет денег у города на реставрацию, то ей всегда может заняться бизнес в обмен на льготы. Но даже здесь реставрация оказывается крайне не выгодным проектом. Большинство зданий, из-за простаивания в советские годы, находятся в настолько плачевном состоянии, что любая масштабная реставрация выливается в непредсказуемый объем работ и затрат. К тому же, собственники зданий часто завышают цену, чтобы получить больше денег — и всё это приводит к тому, что инвестиции в реставрацию становятся не окупаемыми.

Здесь ситуацию отчасти спасает программа «рубль за метр», когда бизнес может арендовать любое здание в центре, платя 1 рубль за квадратный метр в месяц, но при условии полного ремонта и реставрации здания. Для сравнения, цены на аренду коммерческих помещений в центре города начинаются от 4-5 тысяч рублей за квадратный метр в месяц. Это при условии, что коммерческие помещения редко ограничиваются десятком метров — это обычно огромные склады. Но многие здания всё равно простаивают, потому что не могут найти себе арендатора. Самые яркие примеры: Конюшенное ведомство и Красный треугольник, которые уже откровенно сгнили изнутри.

У которых нет желания следить за состоянием домов,

в которых они живут.

Многие дома в центре города всю свою историю (во времена Империи) являлись доходными. Их строили для сдачи в аренду под квартиры, либо магазины — для постоянного заработка. За состоянием дома, его парадных и фасадов всегда следил собственник, потому что от этого зависел его бизнес. Но при советской власти все дома перешли в собственность государства, а система городского управления не выработала алгоритма содержания домов. Только в послевоенное время началась масштабная реставрация и реконструкция городского центра, но и тут дело далеко не ушло — многие дома стояли долгие годы нетронутыми.

За состояние жилых домов в центре сейчас отвечают либо ТСЖ (меньшинство), либо управляющие компании (большинство), которые контролируются жителями домов, ну точнее должны контролироваться. Многие эксперты подмечают, что у петербуржцев нет привычки и ощущения, что дом дальше входной двери в квартиру тоже является твоим домом. Подобное мышление, например, часто приводит к скандалам с управляющими компаниями, которые фальсифицируют голоса жильцов для прохождения кворумов (необходимого меньшинства), а потом попадаются на этом, когда активные жильцы замечают старую фальсификацию.

Никита Явейн, глава архитектурного бюро Студия 44, которая создавала Выстоявший город (мы про него писали), в интервью Медузе🌢 заявлял:
«Почему Смольный должен отвечать за здание, где живут, как правило, люди небедные? Во Франции так вопрос и не стоит. Скажут: „Парень, ты чего? Мы у тебя завтра дом отберем тогда. Или сделаем такую реставрацию, что ты нам его отдаешь еще и должен останешься“. А мы любим себя и свою лень. Почему город за счет бюджета должен делать мне ремонт? Конечно, собственников надо заставлять влезать в это дело».

Которые хотят всё снести и застроить (это неправда),

и которые не хотят развития города (тоже неправда).

Городские девелоперы и активисты-градозащитники, без преувеличения — заклятые враги в черте города. Пока первые обвиняют вторых в консерватизме и нежелании дать историческому центру новую жизнь, то вторые обвиняют первых в жадности и коррумпированности. Многие активисты уверены именно в последнем пункте: застройщики намеренно доводят исторические здания до аварийного состояния, чтобы на их месте возвести свои объекты. Это, конечно, близко к конспирологии, потому что никто об этом напрямую ни разу не заявлял, кроме самих градозащитников. Но косвенные подтверждения есть: крупный бизнес во время судебных тяжб почти всегда заявляет, что реставрация исторического здания — одни убытки, а самый лучший бизнес, к которому все застройщики стремятся — снос бывших промзон и их застройка жилыми комплексами.

Помимо этого, часто видение на развитие исторического объекта у градозащитников и застройщиков сильно расходится, как в случае с Охта-центром, который стал камнем раздора для всей городской интеллигенции. И такое расхождение очень сильно вредит городу: пока застройщик тратит время и деньги на проект, подготовку к ремонту и тд, градозащитники сначала не обращают внимания на проект, а потом внезапно давят на администрацию, которая отзывает разрешение на стройку. В результате такой схемы крупный бизнес всё меньше доверяет городским властям и реже идёт на развитие городской среды. И от этого страдают все.

Виноваты, по сути дела, все вместе и сразу. Причина очень и очень простая: Лебедь рвётся в облака, Рак пятится назад, а Щука тянет в воду (басня Крылова) — стороны, увлечённые противостоянием друг с другом, не в силах собрать силы.

Преодолеть кризис возможно, и к этому все стороны движутся. С одной стороны, городу очень помогает развитие программы Рубль за метр, а с другой — федеральная помощь Москвы и административные инициативы. Градозащитники считают, что без федеральной помощи и создания отдельного федерального проекта по защите исторического Петербурга разрушение центра остановить не получится, но ситуация меняется и тут: федеральные средства выделяют на восстановление объектов, но пока что только точечно. К тому же, ситуация меняется и с подачи администрации: губернатор города в марте объявил о старте реставрации 85 зданий и дворов на Старо-Невском проспекте.

Но это — лишь капля в море, но и море состоит из множества капель.