———
Автор: Света Боровикова
———

Изначально самый первый анекдот, ходивший по улицам Петербурга, звучал так: спросил однажды Пётр у своего шута Балакирева:
– Скажи, шут, что говорят о моем городе петербуржцы?
– А что говорят, – ответил шут, – говорят, что с одной стороны – море, с другой – горе, с третьей – мох, а с четвертой – ох!
Петр вскипел от злости, схватил свою знаменитую дубинку и прошелся ею по спине своего незадачливого шута, приговаривая:
– Вот тебе море, вот тебе горе, вот тебе мох, а вот тебе ох!

Значение этого анекдота для устной петербургской культуры трудно переоценить. Может он и не смешной, но в его сюжетную канву искусно вплетена затейливая грамматическая конструкция, которой суждено было стать первой питерской поговоркой. Таким образом, одновременно родились сразу два жанра петербургского городского фольклора. Этот анекдот положил начало целой серии передаваемых из уст в уста, из поколения в поколение увлекательных исторических рассказов о Петербурге и персонажах петербургского периода отечественной истории.

При Петре анекдот как жанр еще только формировался и многие тексты, известные в литературе как анекдоты о Петре, на самом деле по форме более похожи на легенды и предания и анекдотами называются исключительно по традиции. Но и анекдоты в нашем, современном, понимании есть: однажды, прогуливаясь по Летнему саду, Петр заметил в кустах обнаженную задницу. Подойдя ближе, он увидел и обладателя этого зада – матроса, пристроившегося со спущенными штанами к какой-то девке. – Сия голая задница позорит флот российский, – недовольно проворчал император и вскоре ввел на флоте форменные брюки с клапаном, что позволяло матросам заниматься любовью, не обнажая при этом зады.

В Петербурге также появились шуточные высказывания о городе и его жителях. Чего стоит всем любимая идиома «окно в Европу», которая давно уже приобрела крылья и, перелетая из уст в уста, осела во множестве анекдотов на эту тему:

– Здесь нам природой суждено в Европу прорубить окно! – мечтательно проговорил Петр I, и добавил: – А может быть, и в Азию прорубим…
– Майн херц, – остановил его Меншиков, – на два окна зановесочек не хватит.
– Я уже прорубил [окно] в Европу, – сказал Петр.
– Зачем? В него же нельзя выйти.
– Зато можно смотреть.

Существуют и иные многочисленные шутки, каламбуры и даже названия, связанные не только с именем Петра, но даже с восклицаниями. Например, топоним Охта по версии народного фольклора обязан происхождением не аборигенам этого края, а еще одной историей с великим самодержцем. Якобы, посещая эту местность, как-то раз царь увяз в том болоте по пояс и будто бы со злой досадой в тот момент вскрикнул: «Ох, та сторона!».

Анекдоты сочинялись даже о людях, которые занимались постройкой города. Есть смешные истории и о знаменитых петербургских рынках: однажды гвардейский полковник с женою, проходя по рынку, не принял нужных предосторожностей, почему и возвратились домой один без шляпы и парика, а жена без фонтанжа. Это приключение с ними случилось на рынке весьма просто: какой-то человек верхом на малорослой татарской лошаденке, проезжая мимо помянутых лиц, стащил их головные уборы особенного устройства вилами. Толпа, видя это, смеялась и отпускала остроты, но никто не оказал содействия к возвращению похищенного, и все продолжали идти своей дорогой.

В XVIII веке в Петербург около торговых шалашей толпилось всегда множество народа, от чего была такая теснота, что проходившие должны были зорко смотреть за своими кошельками, шагами и даже за шляпами и парика и, чтобы сохранить это всё в целости, необходимо было носить в руках.

И о климате тоже придумана далеко не одна шутка — у них с питерским фольклором особенные отношения:
— У нас три месяца зима, остальное – осень;
— В Москве климат дрянь, в Петербурге еще хуже;
— В Петербурге лета не бывает, а бывает две зимы: одна белая, другая зеленая (говорят, что так шутила сама Екатерина II).

Вот такое небольшое, но увлекательное путешествие получилось. Надеюсь, что вам удалось похихикать с некоторых анекдотов. Смейтесь в жизни чаще — говорят, что это полезно!