XVIII век завершился правлением Павла I. В 1796 году он начал строительство Михайловского замка — альтернативы Зимнему дворцу, где император отказывался жить. Материалы для замка «позаимствовали» у Исаакиевского собора, из-за чего его достраивали уже кирпичом. Остряк Алексей Копьев откликнулся на это эпиграммой:

«Се памятник двух царств,
Обоим столь приличный:
Основа его мраморна,
А верх кирпичный».

Смерть Павла в 1801 году обросла мрачными шутками. Говорили, что, умоляя заговорщиков о пощаде, он просил времени лишь для разработки «церемониала собственных похорон».

Нового императора Александра I народ прозвал Благословенным. В его правление появились анекдоты о столице, императоре и его подданных. Даже капризы петербургской погоды стали поводом для острот. Когда из-за беспрерывных дождей принц Прусский жаловался на непогоду, придворный Александр Нарышкин заметил:
— «По крайней мере, принц не скажет, что Ваше Величество его сухо приняли».

Нет публичного монумента, насчет которого народ не выразил бы своего мнения. Разница в том, что, выраженное остроумно, оно остается в народном предании.

Перестройка Исаакиевского собора при Александре породила новую эпиграмму:
«Вот памятник, трех царств изображенье!
Порфир, кирпич и разрушенье».

Дело в том, что Александр I приступил к реализации проекта Огюста Монферрана по перестройке Исаакиевского собора. Архитектор разработал окончательный вариант собора, и по указу императора начали разбирать кирпичную кладку. Местный фольклор откликнулся и на это.

Не избежал насмешек и памятник Кутузову и Барклаю-де-Толли у Казанского собора:
«Барклай-де-Толли и Кутузов
В 12-м году морозили французов.
А ныне благородный Росс
Поставил их самих без шапок на мороз».

Горожане шутили даже о жестах полководцев:
— Куда указывает Кутузов?
— На аптеку. Барклай держится за живот.

Петербургская фольклорная традиция долгое время оставалась верна двум своим основным принципам. Все самое смешное и остроумное приписывалось придворным шутам и все самое глупое – военным комендантам или их прямым подчиненным – солдатам.

Анекдоты периода правления Александра Павловича были посвящены и деятельности государственных органов.

В Петербурге были в одно время две комиссии. Одна – составления законов, другая – погашения долгов. Надписи их на вывесках красовались на трех досках. В одну прекрасную ночь шалуны переменили последние доски. Вышло: Комиссия составления долгов и Комиссия погашения законов.

Не скрылись от фольклора и природные явления. Так, существует анекдот о наводнении:

7 ноября 1824 года, встав с постели гораздо за полдень, граф Варфоломей Васильевич Толстой подходит к окну (жил он на Большой Морской), смотрит и вдруг зовет к себе камердинера, велит смотреть на улицу и сказать, что он видит на ней.
– Граф Милорадович изволит разъезжать на двенадцативесельном катере, – отвечает слуга.
– Как на катере?
– Так-с, ваше сиятельство: в городе страшное наводнение.
Тут Толстой перекрестился и сказал: – Ну, слава Богу, что так, а я думал, что на меня дурь нашла.

Восшествие Николая I на престол сопровождалось восстанием декабристов. Новый император прослыл холодным и педантичным, что тут же отразилось в фольклоре.

— Что с ним? – спросил император у Александра Меншикова. — Вероятно, испугался, Ваше Величество, увидев столько звёзд не на своём месте.

Строительные проекты тоже не остались без насмешек. При построении постоянного через Неву моста несколько тысяч человек были заняты бойкою свай, что, не говоря уже о расходах, крайне замедляло ход работ. Когда инженер Кербец изобрёл машину для забивания свай, вместо благодарности получил выговор за то, что не сделал этого раньше.

Открытие Аничкова моста с конями Клодта тоже породило легенду. Император, хлопнув скульптора по плечу, заявил:— «Ну, Клодт, ты лошадей делаешь лучше, чем жеребец».

Народ ответил четверостишием:
«Барон фон Клодт приставлен ко кресту за то, что на Аничковом мосту. На удивленье всей Европы поставлены четыре жопы».

Заключительная шутка досталась русским дорогам. Англичанин, посетивший Петербург, заметил:

— В русской столице мостовые есть, и очень хорошие, только ими никогда не пользуются.
— Как так?
— «Зимой мостовые покрыты снегом, а летом их вечно чинят. Пользоваться ими просто некогда!»

Так XIX век смеялся над властью, стройками и погодой — «всё как всегда». Осталось дождаться анекдотов советской эпохи.