Возникновение дворов-колодцев связано с плотной застройкой центра Петербурга в XIX веке. В это время в город массово приезжали люди из сел. Поток людей особенно увеличился с отменой крепостного права. Так, если в 1850-е годы население города находилось на отметке 500 тысяч человек, то к 1900 году население составило уже почти 1,5 миллиона человек. Людям, приезжающим на заработки в Петербург требовалось жилье. По этой причине богатые помещики начали возводить доходные дома, позволяющие новым жителям арендовать комнаты. Активное возведение доходных домов началось еще в 30-40-е годы XIX века.

Причиной появления дворов колодцев послужили ограничения, предъявленные застройке. Так, высота доходных домов строго ограничивалась условиями «небесной линии» — верхняя граница дома должна была возвышаться не более чем на двадцать метров от земли, что соответствует высоте Зимнего дворца. В соответствии с инструкциями канцелярии, никакое жилое здание не должно было выделяться среди прочих строений городского полотна, а между домами не допускались зазоры. Этот метод плотного строительства именовали «голландским манером».

Правительство пыталось контролировать плотность застройки, и ввело ограничительные нормы, описанные в строительном уставе, утвержденном в 1857 году. Часть нововведений касалась внутренних дворов: «Во всяком отдельном участке должен быть по крайней мере один двор, пространством не менее 30 кв. саж., причем наименьшая ширина его должна быть не менее 3-х саж., остальные дворы могут быть и менее 30 кв. саж., но должны сообщаться проездами не менее 4,5 аршин с улицей или другими дворами». Перечисленные ограничения и привели архитекторов к смекалке в виде появления дворов-колодцев, позволяющих использовать пространство по максимуму. Таким образом, архитектура этих пространств диктовалась необходимостью компактного размещения большого числа людей в условиях ограниченного пространства.

Помимо утилитарной функции, дворы-колодцы имеют и определенный социальный аспект, формирующий особую общественную динамику. Жители таких дворов живут в условиях постоянной близости друг к другу, что способствует как возникновению чувства общности, так и конфликтов. Закрытость пространства создает эффект «социальной витрины»: каждый шаг наблюдается соседями, что одновременно порождает чувство защищенности и контроля, и одновременно делает личную жизнь человека весьма публичной. Такие пространства формируют уникальные модели взаимодействия — от неформальных правил сосуществования до создания локальных сообществ.

При этом закрытые дворы нередко вызывают у своих обитателей смешанные чувства. С одной стороны, это место уединения и тишины, где можно скрыться от шума городских улиц. С другой — высокая плотность застройки и ограниченный доступ света создают ощущение давления и изоляции, усиливая восприятие петербургской меланхолии, о которой так часто говорят писатели и художники.

Более того, дворы-колодцы стали неотъемлемой частью культурного кода Петербурга. Они фигурируют в произведениях Достоевского и современных авторов, символизируя замкнутость человеческой души, тайны и внутренние конфликты. Визуально эти пространства вдохновляют фотографов, художников и кинематографистов, которые находят в них отражение загадочности города и порождают мифы, как например «Двор ангела», согласно которому во дворе можно загадать желание, а людям, загадавшим самое заветное желание, может явиться сам ангел.

Сегодня дворы-колодцы становятся площадками для новых форм городского творчества. Арт-пространства, граффити, зеленые зоны — современные инициативы превращают эти пространства в места встреч и культурных событий. Тем не менее, вопрос благоустройства остается открытым: многие дворы сохраняют свою запущенность, напоминая о сложной истории города, некоторые превратились в сплошную парковку, а иные, как например, дворик Сен-Жермен, стали важной точкой в туристических маршрутах.